Читать книгу "Вор и тьма  - Сергей Куц"

Поднявшись, я выпрямил руку. Кончик сабли чуть коснулся подбородка отчаянно трусившего приспешника Низверженного. Смутное наитие нашептывало не кончать с ним.

— Разожми пальцы, брось ножи на пол.

Солдат часто заморгал и повиновался. Сталь жалобно звякнула о каменные плиты под ногами.

— Теперь ме-эдленно вытащи меч и откинь подальше.

Орденский клинок отлетел в сторону, ударившись о стену. Я опустил саблю и вогнал ее в ножны.

— Снимай плащ.

Стражник был выше, зато плащом его снабдили явно не по росту, мне как раз впору будет. Я поежился: в подземелье зябко. Угар от сражения и убийств почти схлынул; взамен пришел холод и нечто, что не пускало дальше.

Алиса здесь, за этой дверью. Я рвался к ней всем сердцем, но, почти добравшись, вдруг испугался. Я медлил, всего пару шагов до двери, однако не делал их. Какой найду Алису? Сегодня до меня доносились отголоски ее боли. Как будто только душевной. Но, проклятье! Что они с ней сотворили? Я не покину ее, какие бы увечья разуму и телу ни нанесли приспешники Низверженного, только все одно не мог решиться и открыть дверь. Не за себя боюсь, а за нее. Что она почувствует, когда увижу ее другой? Кровь и песок!

Почему вдруг думаю, что она изменилась? К черту сомнения. Я замотал головой, отгоняя малодушие, и поймал взор стражника. Мое поведение вновь вогнало его в ужас. Трясущиеся руки протягивали плащ. Усмехнувшись, я подумал, что дрожит он вовсе не от прохлады подземелья.

— Открывай, — велел я, накидывая на плечи теплый шерстяной плащ.

Стражник слушался беспрекословно. Отчего-то я не сомневался, что дверной ключ — у него, и, оказалось, был прав. Только быстрей, собачий сын! Молокосос каждую пару секунд затравленно оглядывался, и не мог попасть ключом в замочную скважину. Я дал ему время, вернувшись за брошенным факелом, который по-прежнему горел, однако стражник все еще возится с замком.

— Живо!

Окрик подействовал: дверь отворилась. Схватив солдата за шкирку, толкнул вперед и сам шагнул в темноту. Непроглядный мрак, факельный свет отгонял мглу самое большее на дюжину шагов. Видно только проход меж двух уходивших в темноту рядов лавок, как в дешевом театре. До стен, что сбоку, свет не добивает, как и до потолка. Это не тюремная камера.

Лязгнув замком, я запер дверь. Позади в коридоре тихо и пусто, только рано или поздно, а его все одно заполнят приспешники Низверженного. Пусть провозятся с запором лишние несколько минут.

— Пшел!

Я пнул стражника, который двинулся передо мной на чуть согнутых ногах. Боится. Он напоминал сейчас побитого, поджавшего хвост пса. Почему я еще не покончил с солдатом? Я выругался, не находя ответ на этот вопрос, и оттого начинал злиться.

— Да шевелись уже!

Он брел слишком медленно, и я занес руку, чтоб хорошенько вмазать, как вдруг из темноты закричала Алиса:

— Николас!

Она там! Впереди!

— Алиса! Я здесь!

Орденский солдат буквально летел предо мной. Ноги его заплетались, после каждого моего тычка он едва не падал. Злость к нему остыла, я вовсе не желал унизить или причинить боль, но рвался вперед всей проклятой своей душой, а каково было стражнику и что с ним, нисколько не заботило. Хоть бы его терзали сейчас все муки Ада или бы он оказался на вершине блаженства. Лишь бы не улизнул да не замедлил меня. Получив в очередной раз по спине, солдат сбил тумбу, накрытую темно-зеленую бархатом, и растянулся на плитах, а к границе тьмы и света полетело что-то металлическое, звонко ударившись об камень. Может быть, золото, только совершенно плевать на него.

Тьма отступила, явив три косых креста из окрашенного в красное дерева, в полтора человеческих роста. Они удерживались в поднятом положении цепями, что крепились к укрытому мраком потолку. На этих конструкциях, наклоненных в противоположную сторону от входа и лавок, были распяты Алиса, Лилит и Велдон. За крестами стояли шесть незажженных светильников.

Я едва не потерял рассудок от жуткого зрелища. Оцепенел, но — хвала всем богам и демонам, которых знал и не знал, — увиденное оказалось лишь обманом зрения в полумраке подземного «театра». Они не были освежеваны или залиты кровью. На них всего лишь краска, они полностью покрыты красным, как косые кресты, на коих распяты. Я выдохнул с облегчением: члены тоже не пострадали, они не прибиты гвоздями к дереву, а только привязаны.

Пленники Низверженного полностью обнажены, одежда и вещи каждого свалены перед распятием, на глазах черные повязки.

— Николас! Николас! — постоянно выкрикивала Алиса сквозь всхлипывания и рыдания, которых она — тень, прирожденная убийца! — совершенно не стеснялась.

Отец Томас и его дочь тоже что-то кричали или же говорили мне. Но я не мог разобрать иных слов, кроме собственного имени, что раз за разом повторяла моя любовь.

— Поднимись! — велел я, протягивая стражнику кинжал и указав на Велдона и Лилит. — Помоги им! Разрежь веревки и освободи.

Солдат смотрел обезумевшим хорьком, и в его взоре вдруг мелькнула месть, он вздумал прикрыть себя чужой жизнью. Доверив пленнику дочь инквизитора и его самого, я чуть было не совершил непоправимое. Кровь и песок!

Взгляд стражника привел меня в неистовство. Зарычав разъяренным зверем, накинулся на него, выбивая дух и любые помыслы о сопротивлении. Я избивал, не выпуская факел, бил правым кулаком и ногами. Он только скулил поначалу да, скрючившись, прикрывал голову руками. Безволие, страх и покорность лишь распаляли меня. Я остервенело убивал человека и отвел очередной удар, лишь вспомнив, что солдат был для чего-то нужен.

— Живи пока, — зло бросил я.

Непросто перебороть себя и остановиться. Я с бешенством смотрел на солдата и с сожалением думал, что не добил его. Стражник лежал на боку, уткнув окровавленное лицо в каменный пол. Без сознания, но шевелится; значит, не издох еще.

— Николас!

Я забыл обо всем, и о лютой ненависти тоже, что всего мгновение назад испепеляла проклятую душу. Бросившись к Алисе, срезал путы на ее ногах, а потом освободил руки. Девушка свалилась бы с креста, но я подхватил мою любовь. Алису била крупная дрожь: холод, осознание спасения и близость ко мне будоражили тень. Обессиленная, ноги подкашиваются, она не падала только потому, что подхватил ее правой рукой.

— Николас, — теперь шептала она, — ты пришел… пришел… пришел…

Я опустил ее на колени, положил рядом факел. Тьма подступила ближе, сузив мир до небольшого освещенного пятачка вокруг меня и нее. Осторожно снял повязку с глаз Алисы и окунулся в ее полные слез, тоски и одновременно счастья глаза. Ничего не существовало для Алисы, кроме меня. Кроме того, что я здесь ради нее.

Мы соединились в поцелуе. Холодные губы девушки стоили всего мира, и моя душа была ничтожно малой платой за счастье быть рядом. И чтобы спасти, освободить ее от черной магии Низверженного!